Паланик не был бы Палаником, напиши он банальное руководство по осмотру и посещению местных достопримечательностей. Слишком буржуазно, слишком по-истеблишментски (и не важно, каков порядок гонорарных сумм Чака, — мы верим и знаем, что он по-прежнему останется верен своему безумию и не предаст читателя, продавшись за каких-то лишних полмиллиона).

http://prochtenie.ru/index.php/docs/292

Отечественный и зарубежный рынки книжной продукции с легкой руки Дэна Брауна заполонили всевозможные коды, головоломки, загадки, подсказки и ребусы. Подобно тому как Эдгар По считается родоначальником мистического хоррора, Уэллс — фантастики, Толкиен — фэнтези, а Конан-Дойл — детектива, автора «Кода да Винчи» можно было бы назвать отцом, основоположником, патриархом и первопроходцем нового жанра и стиля. И даже придумать особый термин. Что-нибудь вроде «криптотриллера» или «постисторического романа»…

http://prochtenie.ru/index.php/docs/288

Лозунгом для презентации книги Нины Фаревелл могла бы послужить фраза: «Феминисткам вход разрешен!» Но есть один нюанс. Это книга для женщин, которые ведут себя очень умно и скрывают ярко выраженный феминистический настрой. Делают они это, во-первых, чтобы заполучить мужа, а во-вторых, потому что «нет сколько-нибудь интересных занятий, которым стоит предаваться без сопровождения мужчины».

http://prochtenie.ru/index.php/docs/286

Сравнивая канадскую и американскую литературу, невольно замечаешь, какими разными могут быть традиции у народов с общим языком. Если канадские авторы любят романтику, фолк-этно и по-европейски обстоятельный сказ, то американская продукция, рассчитанная на тех же читателей, имеет схожие характеристики, но с обратным знаком: прагматика, глобальное культурное пространство и беглость историй. Творчество Эдит Патту — своего рода мост между американской и канадской литературами.

http://prochtenie.ru/index.php/docs/284

Сборник, включающий пьесы и повесть Михаила Угарова, московского писателя архангельского происхождения, есть событие если и не знаменательное, то по меньшей мере интересное. Во всяком случае, не безделица какая-нибудь.

http://prochtenie.ru/index.php/docs/279

Обращаясь к произведениям различных авторов — от Шекспира до Высоцкого с Шукшиным, — Клебанов использует судьбы их героев как примеры для иллюстрации Уголовного Кодекса Российской Федерации. Правда, никто из несчастных литературных персонажей не жил в эпоху указанной Федерации и тем более ее Уголовного Кодекса, но, разумеется, российского правоведа это не может смущать — «был бы человек, а статья найдется».

http://prochtenie.ru/index.php/docs/274

Теракты бывают разные. Иногда в качеств жертв выступают десятки и сотни людей, иногда — одна персона. В нашем случае готовится заговор против национального героя Франции времен Второй мировой войны Шарля де Голля. А вот какой был заговор и почему он не удался — прочитайте в романе.

http://prochtenie.ru/index.php/docs/275

Интервью с Фредериком Форсайтом:

http://prochtenie.ru/index.php/docs/270

Коннелли как нельзя лучше удалось передать напряженную атмосферу, царившую в Лос-Анджелесе в 90-е годы XX века. Майкл Коннелли любит Город Ангелов, любит писать о нем, и, как считают знающие люди, у него это здорово получается. Но, к сожалению, если основное достоинство романа — это его близость лос-анджелесскому читателю, то нам, живущим в России, никогда не понять и не прочувствовать эту книгу. И все же любителям детективов приятное времяпрепровождение гарантировано, потому что читается роман на одном дыхании, а детективная линия выдержана по всем канонам жанра.

http://prochtenie.ru/index.php/docs/267

Читателю здесь известно гораздо больше, чем главному герою книги — инспектору Эспинозе. Пока незадачливый инспектор скрупулезно проверяет все ложные версии, читатель чувствует, что сам-то он уже на верном пути и почти готов назвать главного злодея. Но кандидатов слишком много. Читатель знает больше, чем инспектор, но все же он знает не все. Приходится гадать на кофейной гуще. И когда на последней странице все становится на свои места, читателю остается только развести руками и признать, что в своих догадках он ушел не дальше Эспинозы.

Знаменитый инспектор Эспиноза слишком слабохарактерен и тяжел на подъем. Его никак нельзя назвать суперменом. Ошибка за ошибкой, и в итоге увеличивается число жертв. Кто виноват? Инспектор. Подобный герой — еще одна интересная находка Гарсиа-Розы и еще одна любопытная деталь, которая делает «Безмолвие дождя» необычным произведением.

http://prochtenie.ru/index.php/docs/264

Отличная книжка. Особенно рекомендуется почитать тем, кто только собирается знакомиться с творчеством Мисимы — с самого начала будет верный взгляд на предмет. Ну и давнишним поклонникам тоже будет интересно. После прочтения биографии им, возможно, придется посмотреть на произведения японского классика несколько с другой стороны.

Это исследование жизни, которая в конечном счете оказалась лишь длительной подготовкой к заключительному акту «обнажения чистоты помыслов» посредством самурайского меча. И неудивительно, что в центре этого исследования оказался вопрос: как человек, находящийся на пике популярности и в расцвете творческих сил, пришел к решению оборвать свою жизнь одним из самых мучительных способов. Забегая вперед, скажу, что ответ на этот вопрос дан исчерпывающий, и в итоге Мисима предстает одной из самых трагических личностей прошлого века. Ощущение драматичности бытия в каждой строчке, в каждом слове, в каждом поступке.

http://prochtenie.ru/index.php/docs/262

Если ориентироваться на знаменитые детективы Агаты Кристи, то самым стрессирующим фактором для англичан, живших в промежутке между двумя мировыми войнами, был обед в кругу близких родственников, особенно если один из них ну прямо-таки неприлично богат. Убийственно опасным оказывался и формат путешествий: на корабле, в поезде или самолете англичанин не мог находиться в безопасности, а уж в гостинице и подавно… Как вы думаете, какое убийство предложит нам роман Яны Темиз «Рай на земле», представляющий собой, как значится в аннотации, «блестящий детектив в стиле Агаты Кристи»?

http://prochtenie.ru/index.php/docs/259

Когда сегодня очередной ремесленник берется за сочинение на библейскую тему, понятно, что он рассчитывает на большие тиражи и признание публики. На что рассчитывал в 1966-м Короткевич — непонятно. Бесконечные цитаты из Библии, обыгрывание евангельских сюжетов, никакого обличения народных суеверий — естественно, писатель понимал, что советской цензуре все это очень не понравится. И все же он писал, чувствуя, что никто его не похвалит, а книгу скорее всего не издадут. Писал, потому как знал нечто такое, что не мог держать в себе, и был уверен, что его правда нужна людям.

http://prochtenie.ru/index.php/docs/257

Рычащая, воющая, взвизгивающая и потрескивающая сельва — сельва без прикрас, как она есть, равнозначная Морю Хемингуэя, — по-моему, лучший образ книги, длящийся без конца и без краю от первых и до последних строк. Но есть и еще кое-что в романе Сепульведы, что сначала тихонько прячется за кромку доисторического леса и спины главных героев, а потом вдруг встает во весь рост, перекрывая собой и талантливо выписанные образы персонажей, и саму непостижимую сельву…

http://prochtenie.ru/index.php/docs/255

Для современной литературы этот роман слишком «прямой». В последнее время попытки просто и честно рассказать историю «из жизни» как-то не удаются. Гуцко смог сделать это, не впав ни в автобиографию, ни в байкотравление. Пушкинский принцип «судьба человеческая — судьба народная» — основополагающий для этой книги. Если литература вообще может «поднимать проблемы» и «ставить вопросы», то роман Гуцко как раз этим и занимается.

http://prochtenie.ru/index.php/docs/253

Надо вот что…

Надо эту книгу купить.

Даже если вы не читаете книг в ярких обложках. Или не читаете книг, написанных современными авторами. Или вообще ничего не читаете. Вы эту книгу просто купите и положите недалеко. Где-нибудь в комнате. На угол стола или на подоконник… А лучше всего около дивана. (Я, кстати, так и сделал.) И пусть она лежит у вас там хоть несколько лет. Другие книги тоже можно там складывать — «Маленького принца», «Парня из преисподней», Ричарда Баха, Коэльо и Сэлинджера. Или наоборот — Гессе, Борхеса и Умберто Эко. Или Пруста, Дж. Джойса, Сартра и т. д. Кому что нравится.

А если с вами, не дай бог конечно, что-нибудь случится, вы тогда сможете из этой стопки брать книжки, стирать пыль с обложки и одну за другой легко так просматривать.

http://prochtenie.ru/index.php/docs/250

Стране нужны новые герои. Об этом знают и писатели, и режиссеры, и продюсеры. Новый герой может собрать кассу. Он может стать народным героем. Может войти в анекдоты. Вот только где взять такого героя, чтобы он обладал ярким характером, харизмой и заинтересовал публику? Штирлиц, Шерлок Холмс… Из этих персонажей выжали все до последней капли — нужен кто-то еще. А почему бы не попробовать Соньку Золотую Ручку? В советские времена о ней мало писали, но теперь, если правильно ее «раскрутить», она может дать фору даже Бене Крику и Остапу Бендеру. Надо просто написать роман, снять сериал и распиарить все это дело, а с остальным Сонька справится. Она соберет кассу — недаром до революции ее знали как самую талантливую мошенницу. Что? Вы полагаете, я намекаю, будто создатели книги и сериала ведут нечестную игру? Нисколько.

http://prochtenie.ru/index.php/docs/248

История, раccказанная госпожой Бандо, не столь яростно-европеизирована, как тексты Асуки Фудзимори, нет здесь и воинствующего традиционализма Юкиё Мисимы или же взвешенного, даже — сдержанного смешения текстов, свойственного манере Рюноске Акутагавы, тем более — сюрных построений Генширо Такахаши. Скорее, перед нами — воплощение западных идей на почве Страны восходящего солнца. Нечто подобное предпринималось и Мураками (не тем, который Рю, а другим — Харуки), и, еще раньше — отцом японского детектива Эдогавой Рампо.

http://prochtenie.ru/index.php/docs/245

Сальваторе достоин звания «гуру сериала». К коммерческой фантастике и фэнтези можно относиться по-разному, но написать более десяти книг с одними и теми же героями (хотя героев немало, а статус главного, подобно эстафетной палочке, переходит от одного к другому), да к тому же неплохо продающихся и — будем откровенны — книг вполне достойного литературного качества, — это, согласитесь, дано не каждому.

http://prochtenie.ru/index.php/docs/242

Метод художественной провокации далеко не нов. Взять хотя бы того же Сорокина с его «мясными машинами» или юберменшами «из синего льда». Но и мятежный Сорокин, и антибуржуазный Филипп Соллерс, и писатели «новой финской альтернативы», отвергающие социал-демократические ценности и традиционные протестантские устои, и Миллер — все они близки друг другу.

http://prochtenie.ru/index.php/docs/240

За что читатель точно может сказать Гришэму спасибо, так это за яркие картины быта американской фермерской семьи, благодаря которым книга обретает не только художественную, но и историческую ценность. «Покрашенный дом» − это роман о переломной эпохе в истории Америки, о зарождении новой жизни и нового поколения американцев, а отнюдь не о кровавых убийствах, как может подумать читатель, взглянув на обложку книги и прочитав аннотацию.

http://prochtenie.ru/index.php/docs/239